Хотя я и антрополог, эта работа является не
антропологической. Однако, она уходит своими корнями в антропологию культуры,
потому что много лет назад она была начата как полевые исследования именно в
этой области. В то время я интересовался применением лекарственных растений
индейцами Юго-западной и Северной Мексики.
Со временем мои исследования постепенно перешли в нечто
иное, как следствие их собственной инерции и моего собственного роста. На
исследование лекарственных растений наложилось исследование системы верований,
которая пронизывала границы по крайней мере двух различных культур.
Лицом, ответственным за такое смещение моих интересов в
работе, был индеец из племени яки (Северная Мексика) дон Хуан Матус, который
позднее представил меня дону Хенаро Флорес, индейцу племени масатек
(Центральная Мексика). Оба они практиковали древнее знание, которое в наше
время обычно известно как магия и считается примитивной формой медицины и
психологии; фактически же оно является традицией исключительно владеющих собой
практиков и состоит из чрезвычайно сложных методов.
Эти два человека стали скорее моими учителями, чем просто
информаторами, хотя я и продолжал необоснованно рассматривать свою задачу как
антропологическую. Я затратил годы, стараясь выделить культурную матрицу из
этой системы, совершенствуя таксономию, схему классификации, гипотезу
происхождения и распространения системы. Все это было пустой затратой сил,
ввиду того, что внутренние силы самой этой системы перевели мой интерес в
другое русло и превратили меня в участника.
Под влиянием этих двух могучих людей моя работа
преобразовалась в автобиографию в том смысле, что я был вынужден с того
момента, как сам стал участником, записывать все, что со мной происходило. Это
странная биография, поскольку я не пишу о том, что случается со мной в
повседневной жизни обычного человека, как не пишу о своих субъективных
состояниях, вызываемых этой жизнью.
Я пишу скорее о событиях, которые происходят в моей жизни
как прямой результат принятия чужого набора идей и процедур. Иными словами,
система верований, которую я собирался изучать, поглотила меня, и для того,
чтобы продолжать свой критический обзор, я должен платить ежедневно необычайной
ценой – своей жизнью как человека в этом мире.
Благодаря этим обстоятельствам я столкнулся теперь с особой
проблемой, необходимостью объяснить, что же такое то, что я делал. Я очень
далеко отошел от того, чем я был раньше – средним западным человеком и
антропологом, – и я должен прежде всего напомнить, что данная работа не
плод фантазии. То, что я описываю, чуждо нам и поэтому кажется нереальным.
По мере того как я вхожу глубже в путаницу магии, то, что
раньше казалось примитивной системой верований и ритуалов, оказывается теперь
огромным запутанным миром. Для того, чтобы познакомиться с этим миром и
написать о нем, я должен пользоваться самим собой все более сложно и все более
утонченно. То, что со мной происходит, не является более чем-то таким, что
известно антропологам о системе верований мексиканских индейцев.
Соответственно, я оказываюсь в трудном положении.
Все, что мне остается делать при подобных обстоятельствах,
так это представить все так, как оно происходило. Я могу заверить читателя в
том, что не веду двойной жизни и что в своем повседневном существовании я
следую принципам системы дона Хуана.
После того, как дон Хуан Матус и дон Хенаро Флорес, два мага
из мексиканских индейцев, которые меня обучали, объяснили мне свое учение так,
что сами остались удовлетворены, они попрощались и покинули меня. Я понял, что
с этих пор моей задачей становится закрепить самому то, чему они меня научили.
В ходе этой задачи я вернулся в мексику и обнаружил, что дон
Хуан и дон Хенаро имели еще девять учеников магии: пятерых женщин и четырех
мужчин. Старшую звали Соледад, затем была мария елена по прозвищу «ла Горда»
(толстая). Остальные три женщины – Лидия, Роза и Жозефина – были моложе и их
называли «сестренками»; четыре мужчины по старшинству были: Элихио, Бениньо,
Нестор и Паблито, – последних трех звали «Хенарос», поскольку они были
учениками дона Хенаро.
Я уже знал раньше, что Нестор, Паблито и Элихио, которого
там больше не было, были учениками, но я считал, что четыре девушки были
сестрами Паблито и что Соледад была их матерью. В течение нескольких лет я был
знаком с Соледад и называл ее донья Соледад в знак уважения, потому что по
возрасту она была ближе к дону Хуану. С лидией и розой я был также знаком, но
наши встречи были слишком короткими и случайными, чтобы я мог понять, кем они
были в действительности. Жозефину и Горду я знал только по имени. Я встречался
с Бениньо, но не имел ни малейшего представления о том, что он связан с доном
Хуаном и доном Хенаро.
По непонятным для меня причинам все они, казалось, ждали
моего возвращения в мексику. Они сообщили мне, что ждут, чтобы я занял место
дона Хуана как их лидер, их нагваль. Они рассказали мне, что дон Хуан и дон
Хенаро исчезли с лица земли так же, как и Элихио. Эти женщины и мужчины
считали, что эти трое не умерли, а вошли в другой мир, отличный от мира нашей
повседневной жизни, однако такой же реальный.
Женщины, особенно Соледад, яростно сталкивались со мной с
самой первой нашей встречи. Тем не менее, они были тем инструментом, который
меня активизировал.
Контакт с ними вызвал мистическое брожение в моей жизни. С
того самого момента, как я с ними встретился, в моем мышлении и понимании
произошли разительные перемены. Все это произошло, однако, не на сознательном
уровне. Если я что-нибудь и нашел после своего первого визита к ним, то это еще
большую, чем когда бы то ни было, путаницу в голове. Однако, в самой глубине
этого хаоса я встретился с удивительно твердой опорой. В своей стычке с ними я
обнаружил в себе такие ресурсы, об обладании которыми я и не подозревал.
Горда и три сестрички были совершенными сновидящими. Они
добровольно дали мне всякие указания и показали мне свои собственные
достижения. Дон Хуан описывал искусство сновидения, как способность
использовать свои обычные сны, превращая их в контролируемое сознание при
помощи особой формы внимания, которое он и дон Хенаро называли «вторым
вниманием».
Я ожидал, что трое Хенарос будут обучать меня своим
достижениям в другом аспекте учения дона Хуана и дона Хенаро, искусству
«красться», или искусству «сталкера». Искусство сталкера было представлено мне,
как ряд приемов и установок, которые позволяют наилучшим образом выходить из
любой вообразимой ситуации. Но все, что трое Хенарос рассказали мне об
искусстве сталкинга, не имело ни смысла, ни силы по сравнению с тем, чего я
ожидал. Я сделал вывод, что эти трое мужчин в действительности не практиковали
этого искусства или же они просто не хотят мне его показывать.
Я прекратил свои расспросы для того, чтобы дать каждому
возможность почувствовать себя со мной легко и расслабленно, но все эти мужчины
и женщины отстранились, считая, что раз я не задаю больше вопросов, значит, я,
наконец, стал вести себя как нагваль.
Каждый из них стал требовать от меня совета и руководства.
Для того, чтобы все это выполнить, я должен был сделать полный обзор всего
того, чему дон Хуан и дон Хенаро обучили меня. Я был вынужден войти еще глубже
в искусство магии.
